Ты буквально ныряешь в него*) Забавно*)

Вот песенку одну вспомнил... Обожаю ее просто*)

Ольга Арефьева "Ночь в октябре"

Слова офигенные...

Ночь. Kапает с крыш.

Eсли не спишь - позови меня.

Я здесь. Возле тебя

Незримо парю,

Октябрю дарю

Свою холодную тень

На мокром стекле,

Струюсь в водосточной трубе,

Горю

Неоновой искрою

В фонаре.

Это холодная ночь в октябре.

Это холодная ночь в октябре -

В той самой поре,

Когда кончен концерт,

Вылито прочь

Вино за окно,

Кровь за любовь,

Стихи за грехи -

Мне всё равно.

Ночь жёлтых огней -

Я уже в ней

Растворилась как соль,

Звучу

Тонкой струной,

Кричу за стеной -

Mи-бемоль и боль.

Я

Фея из мая,

Княгиня трамвая,

Босая Майя -

Опять, дрожа на морозе,

Танцую на снежно-нежных листках туберозы.

Где танцевала Кармен-Кармен, и змея в волосах желтела,

Где кастаньетный спор, единый аккорд кармина, жасмина и тела,

Где всевластие ночи рассвет уводил на нет,

Где мощёная площадь, ворота полёта извнутрь вовне.

Это холодная ночь в огне,

Это холодная ночь в огне -

По той самой цене, что за небо у птиц,

За мир без границ,

Кто-то падает вверх и взлетает вниз,

Поднимаясь ниц,

Кто-то стучится в тюрьму, не зная к кому,

А преступник ушёл во тьму,

Кто-то, плача, зовёт из темноты,

Но не меня и не ты.

Это холодная ночь пустоты,

Это холодная ночь пустоты -

Мокнут кусты, капает с крыш, падают звёзды,

Ты, если не спишь, позови меня из огня,

Если не поздно...

@музыка: "Ночь в октябре"

@настроение: *)

Беги за ним. Теряй себя.

Ты мчишься, ты исчезаешь. Ты летаешь, ты живешь....

Я с тобой...

Мы были одним целым вчера, а сегодня это лишь две части прошлого...

Забери и моё. Оно давно предало мою грудь...

Твои шаги.

Твои мысли во мне.

Они страшатся моего огня... мне не нужен твой лёд.

Где солнце, которое светилось в глазах?

Ночь утопила тебя. Ты в ней плывешь, ты ее властелин.

В сумерках всегда все проще. Тогда я схожу с ума.

Ты знаешь.

Ты есть.

Ты идешь ко мне, ты погибаешь сотни раз ради него.

Наши мечты другие.

Ты простил, но не меня...

Ты ушел, а я здесь.

Прощай.

@музыка: "Cuore matto"

@настроение: холёдно)

... и станешь разрисовывать вещи*)

Я рисую с трех лет... И, в общем-то, у меня это не плохо получается... Не могу сказать, что шедевр, но прилично... Особенно люблю простым карандашом...

С красками у меня дружить не выходит, а тут...

Хидака на мну повлияла... Разрисовала мне джинсовые капри в стиле Halloween... вышло здорово - с тыквой, ведьмой, совенком, деревом, чудиком из бартановского Кошмара перед рождеством (Джеком?) и словами из Forsaken.

Решил попробовать на майке сзади написать Esthetic Education, а спереди вместо мальчика и девочки - двух мальчиков*)

Теперь исчо и сумку расписал в строчках из Пласибо и рисунком хартограммы, глаз и полудемоненком-полуангелом))) гы)))

Вчера у меня удивительно клево получилась летучая мышь на рубашке...*))) Это называецо - полный сдвиг)))

Теперь думаю, что бы исчо соорудить...)))))))

Хэнд-мэйд, бля...)

@музыка: ЕЕ

@настроение: Пятница!!!))))))))))))))))))

@музыка: Арефьева

@настроение: жрать хатю...

И оно, наверное, и правильно)))

За лето больше всего запомнились книги - Поппи Брайт и Флевеллинг... Так же абсолютно потрясла книга "Дом на краю света"... До этого смотрел фильм с Колином Фаррелом... Очень сильно... Книга, правда, немного убивает...*)

Закачали массу фильмов типа Velvet goldmine, Labyrinth, You're not alone, My private own Idaho, I think i do...

Многие вещи прояснились... Оно и хорошо... Новые знакомые и старые, мать их...

Мне вот интересно только почему я так непостоянен? Почему у меня так часто меняется отношение к людям... Смотрю на старых друзей и не могу понять, как мог с ними дружить? Может, дело в постоянных изменениях... Может, еще в чем-то... Если я не вижу в человеке глубины, и он оказывается для меня совершенно простым, то интерес очень быстро улетучивается... Бред какой-то несу

@музыка: "Вернусь"

@настроение: лень... бее... убирать с Брэдли идем(((

Море, куча знакомых, арт-клубы и книги...

Все так красиво и так хорошо. Должно было бы быть... Но все-таки что-то не то...

Я не жду уже ничего и ни от кого... Меня ничто не удивляет... И все пох.

Завтра иду на концерт ОЕ, а настроения нет вообще...

Знаю, что отпрыгаю два часа и еще несколько оттанцую...

Но я себя чувствую предателем.

Странно, почему это чувство родилось во мне именно тогда, когда жизнь идет одним ровным сплошным потоком...

Нет взрывов, нет каких-то сумасшедших эмоций. А я без них не могу...

я задыхаюсь в этой размеренности.

@музыка: Joe Dassin

У меня одно любимейшее место на даче - балкон. Он широкий и длиной во весь второй этаж, но, правда, еще не огражден... Тем не менее, это, пожалуй, мое самое любимое место для чтения... Мы живем на крайней улице на горе и пейзаж там какой-то свой... особенный... Напротив виднеется лиман и за ним - город... Потрясающий вид открывается на закате, когда небо окрашивается в розовый и отражается в лимане, а город будто бы теряется в небе, оставаясь тоненькой полоской разделяющей мир неба и мир воды) Крыши домов, кроны деревьев и запахи цветов восхищают меня...

Лежать на матрасе и читать Найтраннера и переживать как последний идиот*) Все-таки это уникальное место в мире и принадлежит оно мне)

@музыка: НП - "Дыхание"

@настроение: ждю... не знаю чего) желательно хорошего)

... когда я готовился к экзамену по литературе, то во многих проитанных мной произведениях было не мало слэша... Это конечно же приподнимало желание читать заданное...

Вот к примеру, отрывок из романа Гюисманса "Наоборот" -

И вот однажды, когда, с отвращением думая об этом, он гулял в

одиночестве по улице Латур-Мобур, неподалеку от Инвалидов, к нему подошел

молодой человек, почти мальчик, и спросил, как удобней всего пройти на улицу

Бабилон. Дез Эссент объяснил ему и, поскольку шел в том же направлении,

отправился вместе с ним.

Неожиданно юноша заговорил, снова спрашивая о дороге и уточняя свой

маршрут: "Значит, по-вашему, налево идти дольше. А меня уверяли, что если

свернуть, то дойдешь быстрее". Голос его был умоляющ и застенчив, звучал и

тихо, и ласково.

Дез Эссент посмотрел на него. Юнец, казалось, прогуливал уроки. Его

костюм не производил впечатление: шевиотовый, тесный в боках пиджачок,

черные узкие брючки, рубашка с отложным воротником, темно-синий, в белую

полоску, пышный галстук "ла вальер". В руке у него была тетрадь в картонной

обложке, на голове -- котелок.

Подросток запоминался, но и вызывал некоторое смущение: кожа бледная,

черты лица удлиненные, но довольно правильные; из-под длинных черных волос

смотрят большие, влажные, близко посаженные глаза, под глазами круги, на

носу золотистые веснушки, рот маленький, но пухлый, на нижней губе ложбинка,

как на вишенке.

Мгновение они смотрели друг другу в лицо, потом юноша замедлил шаг, его

рука коснулась руки дез Эссента, и тот пошел медленней, задумчиво любуясь

его легкой походкой.

Из этой случайной встречи возникло на долгие месяцы странное темное

знакомство. Дез Эссент с дрожью думал о нем. Никогда доселе он не

сталкивался с чем-то столь влекущим к себе и властным! Ни одна связь так не

пугала и не удовлетворяла его!

Теперь воспоминание именно об этом взаимном расположении казалось ярче

всех прочих. Подействовали дрожжи распутства, какие таит в себе

перевозбужденный от невроза мозг, -- тесто забродило.



И еще из Роллана "Жан-Кристоф"

По-моему потрясающе...)

Он обводил взором все это сборище отталкивающих физиономий и фигур. Вдруг он заметил, что кто-то в конце салона пристально посмотрел на него и тут же отвел глаза. Взгляд этот резко отличался от других Пресыщенных взоров удивительной сердечностью и чистотой. Это были робкие, но кристально ясные глаза, настоящие французские глаза, которые, раз взглянув, смотрят с совершеннейшей правдивостью, ничего в себе не утаивая, и от которых, пожалуй, не укроются и ваши тайны. Кристоф узнал эти глаза. Но лицо, которое они озаряли, было ему незнакомо. На Кристофа посмотрел молодой человек лет двадцати — двадцати пяти, небольшого роста, шатен, слегка сутулый, тщедушный, с безбородым, болезненным лицом и неправильными, тонкими чертами, немного асимметричными, отчего выражение его всегда было не то что тревожное, но какое-то неуверенное, и эта неуверенность, составлявшая контраст со спокойным взглядом, придавала ему своеобразное обаяние. Незнакомец стоял в дверях, никто не обращал на него внимания. Кристоф несколько раз взглянул на него и каждый раз, встречая эти глаза, «узнавал» их: он был почти уверен, что уже видел эти глаза, но лицо было ему незнакомо.

Не сумев, по обыкновению, скрыть свои чувства, Кристоф направился к молодому человеку, но, подходя, стал думать, что же он ему скажет; он замедлил шаг, нерешительно глядя по сторонам, как будто он просто бродит по залу. Однако молодой человек сразу догадался, что Кристоф идет к нему, и так оробел при мысли о Предстоящем разговоре, что решил пробраться поближе к двери, но от застенчивости не мог пошевелиться. Они очутились лицом к лицу. Прошло несколько секунд, прежде чем им удалось подыскать тему для разговора. Пока продолжалось молчание, каждый думал, как он, должно быть, смешон. Наконец Кристоф посмотрел молодому человеку в глаза и уже без всяких предисловий спросил, улыбаясь, грубоватым тоном:

— Вы не парижанин?

При этом неожиданном вопросе молодой человек, несмотря «на смущение, улыбнулся и ответил, что нет. Его слабый, глуховатый голос напоминал звук какого-то хрупкого инструмента.

— Я так и думал, — продолжал Кристоф.

Заметив, что незнакомец немного сконфужен этим странным замечанием, он прибавил:

— Это вам не в упрек.

Но молодой человек сконфузился еще больше.

Снова наступило молчание. Молодой человек силился заговорить, губы его дрожали; чувствовалось, что он приготовил какую-то фразу, но ему не хватает решимости произнести ее. Кристоф с любопытством смотрел на это подвижное лицо со слишком тонкой кожей, под которой было видно каждое нервное подергивание мускулов; лицо казалось слепленным из совсем иного материала, чем лица всех прочих посетителей салона — лица массивные, плотные, служившие как бы продолжением шеи, частью туловища. А здесь душа проступала во всем; все было насыщено духовной жизнью.

Ему так и не удалось заговорить. Кристоф добродушно продолжал:

— Что вы здесь делаете, в этой компании?

Он говорил очень громко, с той удивительной непринужденностью, из-за которой он нажил себе столько врагов. Молодой человек с беспокойством посмотрел вокруг, как бы желая удостовериться, не слышит ли их кто-нибудь. (Кристофу это не понравилось.) Вместо ответа юноша спросил с милой неловкой улыбкой:

— А вы?

Кристоф расхохотался своим грубоватым смехом.

— В самом деле, что я здесь делаю? — весело отозвался он.

Молодой человек вдруг решился.

— Как я люблю вашу музыку! — проговорил он сдавленным голосом и, вновь безуспешно стараясь побороть свою робость, умолк. Он краснел, чувствовал, что краснеет, и от этого краснел еще больше: краска залила ему виски и уши. Кристоф с улыбкой смотрел на него и испытывал желание расцеловать своего нового знакомого. Молодой человек кинул на Кристофа отчаянный взгляд.

— Нет, — проговорил он, — я положительно не могу, не могу говорить об этом… по крайней мере здесь…

Кристоф взял его за руку и беззвучно рассмеялся, не разжимая своих толстых губ. Он почувствовал, как тонкие пальцы незнакомца легонько дрогнули в его ладони и с невольной нежностью пожали ее, а молодой человек почувствовал крепкое, сердечное пожатие сильной руки Кристофа. Шумный салон перестал существовать для них. Они были одни и поняли, что они — друзья.

Это продолжалось не более секунды; вдруг г-жа Руссен легонько ударила веером по руке Кристофа и сказала:

— Я вижу, вы уже познакомились, вас незачем представлять друг другу. Этот мальчик пришел только ради вас.

Немного смутившись, они отодвинулись друг от друга.

— Кто это? — спросил г-жу Руссен Кристоф.

— Как! — воскликнула она. — Разве вы не знаете? Это молодой поэт, он пишет очень милые стихи. Один из ваших поклонников. Он хороший музыкант, прекрасно играет на рояле. Не дай бог критиковать вас в его присутствии: он просто влюблен в вас. На днях он чуть не поссорился из-за вас с Люсьеном Леви-Кэром.

— Молодец! — одобрительно проговорил Кристоф.

— Да, я знаю, вы несправедливы к нашему бедному Люсьену. А ведь он вас тоже любит.

— Не говорите мне про его любовь. А то я возненавижу себя.

— Уверяю вас!

— Нет! Нет! Он не смеет.

— То же самое говорил ваш поклонник. Оба вы сумасброды. Люсьен толковал нам одно ваше произведение. И представьте, этот робкий юноша, которого вы только что видели, вскочил, дрожа от гнева, и запретил ему даже говорить о вас. Каково самомнение!.. К счастью, я была тут и обратила все в шутку; юноша в конце концов извинился.

— Бедный мальчик! — сказал Кристоф.

Он был взволнован.

— Куда же он пропал? — воскликнул он, не слушая г-жу Руссен, заговорившую о чем-то другом.

Он пошел искать его. Но незнакомый друг исчез. Кристоф вернулся к г-же Руссен.

— Скажите, как его зовут?

— Кого? — спросила г-жа Руссен.

— Того, о ком вы мне говорили.

— Вашего поэта? Его зовут Оливье Жанен.

Имя Жанен прозвучало в ушах Кристофа как эхо знакомой музыки. Перед его глазами проплыл силуэт молодой девушки. Но образ друга, новый образ, тотчас заслонил его.



Кристоф возвращался к себе. Он шагал по улицам Парижа, в толпе. Он ничего не видел, ничего не слышал: чувства его были закрыты для окружающего мира. Он был точно озеро, отделенное от всего мира цепью гор. Ни ветерка, ни звука, ни волнения. Покой. Кристоф повторял:

«У меня есть друг».



В общем, читайте классику! Гы, исчо лень цитировать Ремарка и Германа Гессе "Степной волк! Там только намеки, а тут просто прямой текст)

@музыка: The Funeral Of Hearts